Оля смотрела этот фильм не единожды, и всякий раз он приводил ее в трепетное состояние. Действие на экране завораживало. Далекий штат Джорджия, роскошные владения, юная аристократка Делонгпре и ее романтические причуды. Оля представляла себя на месте героини и старалась запомнить каждое ее движение, каждый жест. Работа кинооператоров и осветителей была профессиональной до гениальности. Даже захламленный сарай, на фоне которого снималась эротическая сцена, смотрелся восхитительно и загадочно…
Кинотеатр находился почти напротив проходной, носил имя средневекового персидского поэта и философа Абдурахмана Джами и считался крупнейшим в городе. Во входных дверях вместо выбитых стекол красовалась фанера, как напоминание о гражданском противостоянии и уличных боях. Иногда по улицам Душанбе с тяжелым звуком проносились бронетранспортеры и танки. По выходным город вымирал.
Олина работа была напротив кинотеатра. Оборудование, с которым приходилось иметь дело, являло собой историю социалистического электронного машиностроения. Громоздкий, раритетный электронно-вычислительный комплекс был весьма капризным, часто ломался. Почти каждую смену выдавал незапланированные сюрпризы и сбои. Казалось невероятным, что на этом металлоломе можно работать и видеть конечные результаты своего труда. Но, как бы то ни было, население маленькой горной республики стабильно раз в месяц получало извещения и квитанции на оплату телефонных услуг. Хотя трудности послевоенной разрухи ощущались даже в мелочах. Однажды Оле несколько ночных смен подряд пришлось следить за печатью квитанций на рулонах толстой серой бумаги, в которую в советскую бытность заворачивали… колбасу.
Окружающая обстановка вгоняла Олю в депрессивное состояние неудовлетворенности жизнью. Годы юности, молодости уходили безвозвратно и, как ей казалось, бездарно. Почти без развлечений и без эмоций со знаком «плюс». Весь мир ограничивался домом и работой. Парням было легче. Они умели радоваться жизни в любой ситуации. Начинающие гении программирования совершали опасные трюки, перелезая по наружной стене здания из форточки незапертого кабинета в форточку запертого, где в столе начальника отдела хранились ключи от более интересного помещения с железными дверями. За этими вожделенными дверями находилось несколько персоналок IBM с цветными мониторами.
Со временем планировалось перевести весь технологический процесс обработки данных с устаревших машин на персоналки. Однако молодые уникумы совершали опасные кульбиты отнюдь не для того, чтобы как-то ускорить процесс перехода на передовые технологии. Они рисковали для того, чтобы поиграть в «Принца Персии», «Тетрис» на раздевание или в новомодный в те далекие «допеньковские» времена «Doom». О «пеньках» (так ласково называли в программистской среде Pentium) ходили легенды так же, как и о Windows. О них были только наслышаны, но толком никто в глаза не видел. Олю поражала юношеская прыть, она не разделяла их увлечений и игровых пристрастий, но «сексотить» начальству Вычислительного центра об их рискованных и небезобидных проделках считала ниже своего достоинства.
У нее было свое маленькое увлечение. Иногда она сбегала с работы в кинотеатр. Репертуар был скудным, а наиболее ярким фильмом был фильм под названием «Слияние двух лун». Оле, как неизбалованному и неискушенному зрителю, он казался божественным и сказочным. Ей хотелось оказаться на месте юной, взбалмошной и чертовски чувственной аристократки Эйприл Делонгпре, жить в роскошном доме, носить одежду в пастельных тонах, водить машину, закончить престижный колледж и за две недели до свадьбы познакомиться с мускулистым красавцем Перри, перевернувшим всю ее жизнь…
Пленка часто рвалась. А после очередного просмотра нужно было спускаться с небес на землю и продолжать влачить незавидное существование.
О гардеробе в пастельных тонах можно было только мечтать. Ее до смешного скромного месячного заработка хватило бы разве что на килограмм сыра. Но увлечение фильмом не осталось незамеченным. Юные гении программирования были злы и остры на языки и наградили ее обидным ярлыком «эротоманка». Их подколки – «извращенка», «сексуально озабоченная» — больно ранили душу. Оля не могла подобрать слов в свое оправдание, чтобы объяснить, что эротическая сторона фильма для нее не столь важна. Ей нравилось наблюдать за сказочной жизнью аристократов и иногда питаться иллюзиями. Иллюзии спасали от обыденности. Ведь вся окружавшая ее обстановка, в отличие от экранной, была не столь идеальной и возвышенной.
Женщины из отдела приводили ее в отчаяние. Глядя на них, Оля с ужасом думала о том, что через несколько лет ее фигура тоже расползется до бесформенного состояния — не здорового, не эротичного… И, как мантру, твердила про себя: «Надо меньше есть!»
Сомнения вызывала и профпригодность далеких от голливудских стандартов тетушек. Оля была на все сто процентов уверена, что, когда дело реально дойдет до перевода технологического процесса на персоналки, одна надежда будет только на приезжих московских асов. Их бабские, обыденные разговоры тоже казались скучными и примитивными.
Исключение составляла Ленка Земцова, которая была вовсе и не математиком, а архитектором. И в свои двадцать четыре еще не разучилась мечтать. Земцова мечтала, что по чертежам и эскизам ее дипломного проекта когда-нибудь будет построен настоящий Дом моделей. А чтобы хоть как-то украсить этот мир, развесила на грязных стенах вычислительного центра свои акварели со студенческих пленэров в ботаническом саду. Сама Оля тоже однажды после очередного сеанса попыталась изменить мир к лучшему. И хоть немного приблизиться к сказке… Она попросту отмыла засиженные тараканами, закопченные панели, перемыла всю засохшую посуду, отмыла полы и мебель. Особой благодарности в свой адрес она не услышала. Посуда вновь стала засыхать через несколько дней, давая обильную пищу для тараканов.
Молодые гении программирования вволю посмеялись над ее поступком.
— Если бы дома, тогда понятно! А здесь же никто за это не заплатит! Сумасшедшая! Хотя, чего еще ждать от извращенки!? – изголялись они.
Ей в ответ хотелось назвать их никчемными, бесцельными людишками, бездельниками, за которых ей частенько приходилось печатать злополучные квитанции. И от них она никогда не услышала ни одного хорошего слова в свой адрес. Но она смолчала. На глаза наворачивались слезы.
Бесценные уроки обольщения, обаяния и хороших манер, взятые с экрана у Шериллин Фенн, блестяще сыгравшей роль ее любимой Эйприл Делонгпре, не прошли даром для Оли. Через пару лет она приглянулась заезжему молоденькому старшему лейтенанту, который, в отличие от заигравшихся программистов, смог оценить и ее привлекательность, и кроткий нрав и разглядеть в ней сексапильную особу. С ним она обрела свое женское счастье и уехала скитаться по гарнизонам, взрослеть, мудреть, заниматься домашним хозяйством, растить и воспитывать детей…
Оставить комментарий