Каждое утро вот уже в течение нескольких лет я просыпаюсь с одной мыслью: «А как там она?» И в течение всех этих лет рядом привычно зевает моя законная супруга Надя, слышатся шаги сына, спускающегося со второго этажа, и лабрадор прыгает приветственно ко мне в кровать.
Но вот сегодня какой-то странный, быть может, особенный день. И с утра ко мне в голову лезут воспоминания, поделиться которыми я готов со всем миром.
Но не миру и не другим людям решать, позор это, благодать, вдохновение, истинное счастье или извечная ошибка мужчин, которым за сорок. Ну не зря же люди придумали фразу: «Седина в бороду – бес в ребро». А если у меня еще нет седины? И если этот «бес» — настоящая любовь? Что тогда?
Итак, двадцатого августа 2001 года исполнился ровно год, как я впервые увидел Викторию. Я подумал в тот день рано утром, еще не открыв глаза, что год — это много для любви и в то же время мало. Особенно для любви неразделенной.
Что скрывать, в 2001–ом мне стукнуло сорок лет, двадцать два с половиной из которых я прожил с Надей. Спокойно. Без суеты. Без страсти. Под идеей долга. Просто потому, что не знал, что можно жить иначе.
20 августа 2001 года. Я будто вижу себя со стороны. Вот я иду завтракать в кухню к сыну, ожидая увидеть на его рубашке длинный рыжеватый волос Вики, а потом якобы небрежно стряхнуть его и прочитать сыну нотацию на тему… Ах, впрочем, я и забыл, что Костик бросил Вику ради ее двоюродной сестры Инги, и сегодня 20 августа — их свадьба.
Я тоже когда-то женился на беременной Надьке, оставив свою первую любовь — Софию. Откуда мне было знать, что она тоже беременна, и откуда мне было знать, что она умрёт при родах, оставив мне прекрасную дочь Никушу, которую Надя никогда не примет.
«Боже, а как же Вика переживёт это свадебное торжество?» Мои мысли перескакивают с дочери на любимую женщину. И в моих глазах застывает неподдельный ужас, отражающийся в зеркале, и от этого ужаса бритва в моей руке нервно дергается. В результате на лице остается хорошо заметный глубокий порез.
Но спустя четыре часа я вижу, что подружка невесты спокойна, словно статуя Венеры Милосской, и прекрасна, как сама Афродита. Впрочем, я не могу не заметить и того, что Викина королевская стать привлекает многих мужчин на празднике, но она, словно хорошо выдержанное вино, держится поодаль от плейбоев, которые ничего ей, кроме слёз и разочарований, не принесут. «Браво, девочка! – мысленно разговариваю я с Викой, — Оказывается, ты умеешь скрывать свои чувства не хуже меня».
Домой, после вечера в ресторане, свою возлюбленную подвожу я. Да, я надеюсь. Как и всякий мужчина. Но ничего не произойдёт. Какой там кофе на ночь глядя?! Она же смотрит на меня как на отца своего бывшего парня! Всегда так смотрела. И будет смотреть. Но она меня уважает. И я это прекрасно знаю. Ни жена, ни сын, ни дочь не уважают меня так, как уважает Виктория. Иногда мне даже кажется, что она меня понимает. Как понимала когда-то меня София.
Вика щебечет о том, что собирается уезжать, и возможно, за границу, и мне важно уже то, что она говорит со мной, и не просто говорит, а делится чем-то сокровенным. Я стараюсь запомнить ее голос, запах ее волос и новую марку ее духов (ее любимая марка мне хорошо известна: я даже как-то покупал ей эти самые духи в подарок, но дарил их Вике, естественно, Костя). Мне хорошо, потому что рядом со мной в авто сидит любимая женщина. Давно мне не было так хорошо. Наверное, чуть больше двадцати лет.
И тут внезапно звонит мобильный. Это Никуша. Она собирается приехать в город, чтобы поступить в университет. Я никогда не видел свою родную дочь… Мне так тяжело… Я врезаюсь в столб. Благо, этот столб находится около Викиного дома.
Как я оказываюсь в квартире любимой женщины, я не помню. Я понимаю только то, что глаза Виктории полны слёз. Она чем-то очень сильно испугана. А рядом человек в белом халате выписывает рецепт и говорит о том, что мне необходим полный покой. От легкого прикосновения иголки к моей руке я впадаю в беспамятство.
Я просыпаюсь под утро, услышав надрывный плач. Нет, моё сердце не в силах выдержать её боль. Потерять во второй раз в жизни любимую женщину – это слишком. Для меня, по крайней мере. Я умру, если это произойдёт. Вряд ли Виктория понимает, что она делает, а мне всё равно. Для меня главное – утешить ее сейчас, чтобы потом она смогла безмятежно и счастливо жить. Пусть и с другим мужчиной. Между нами разница в пятнадцать лет, мой брак с Надей и Викин роман с моим сыном. Слишком много, чтобы преодолеть за одну ночь.
А утром я делюсь с Викторией своими подозрениями о том, что Костик, возможно, не мой сын. Рассказываю о Никуше. И о своей первой любви. А Вика в ответ делится со мной тем, что хочет иметь ребенка. «Время пришло, материнский инстинкт зовёт, да только не от кого», — печалится она, еще не зная, что зачала в эту ночь.
Сегодня — 20 августа 2005 года. Моему с Викторией сыну уже три года. И о том, что это мой сын, не знает никто, кроме меня и моей любимой женщины. Все эти годы мы встречаемся только на работе, почти забыв о том, что между нами было. Она благодарна мне за сына, а я благодарен ей за ту единственную ночь. За ночь с любимой женщиной.
В своё время я еле-еле уговорил Вику работать в моей компании. Она отказывалась от денег на содержание ребенка, и тогда мне ничего не оставалось, как предложить любимой женщине высокооплачиваемую работу. Из моей компании она ушла в декрет и вновь вышла на службу, когда Сашке исполнилось полгода.
А няней Саши всё это время была и остается Никуша. К сожалению, голова у моей родной дочери варит слишком туго, чтобы быть студенткой ВУЗа и тем более сотрудницей моей компании. Зато она лучшая подруга Вики и обожает ее сына.
Всё, сейчас я встану, почти не касаясь щеки, поцелую жену, и уйду на работу. Там мне всегда хорошо. И не потому что там нет Кости, Инги и Нади. Мне хорошо там просто потому, что там всегда присутствует моя Вика.
Но сегодня действительно какое-то странное утро. Жена открывает глаза в ответ на мой дружеский поцелуй, который и поцелуем-то назвать трудно, и заявляет, что уходит от меня. К настоящему отцу Костика. А ко всему прочему я узнаю, что и Костик «уходит» от меня. Уезжает с матерью в Америку.
Я не могу не спросить о судьбе Инги, но Надя молчит. А спустя полчаса, спустившись непозволительно рано к завтраку, заявляет:
— Думаешь, я и Костя не знаем, что у тебя есть любовница?! И думаешь, мы настолько глупы, чтобы понять, что это твоя же невестка?! По тебе, конечно, не видно, что ты спишь с этой сучкой, но зато она хранит твои фотографии, вырезанные из газет, в отдельном, запирающемся на ключ шкафчике. И на каждой твоей фотографии она сделала запись: «Эдик, ты будешь моим!» Вольному – воля, как говорится. Так что… делайте, что хотите!
Офис. Из сотрудников — только охранник у входа. И еще нагая Инга полулежит на моем столе. Жуткое зрелище. Не в плане её фигуры, нет. Просто это жена моего пусть и не родного, но всё-таки сына. Попахивает аморальностью. А впрочем, о чем это я говорю? Если поведение этой девочки продиктовано любовью, разве можно назвать ее поступок аморальным? Разве любовь не есть оправдание всему, что происходит?!
Наверное, я слишком долго и вкрадчиво думал, стоя на пороге собственного кабинета, и именно поэтому и не заметил, как в дверь, соединяющую мой кабинет и конференц-зал, вошла Вика. Мы стояли напротив друг друга, и я явственно читал в ее глазах ревность. Через несколько секунд ревность в Викиных глазах сменилась ненавистью. И она, уходя, специально громко хлопнула дверью. Чтобы я запомнил. Чтобы я не забыл. Чтобы я… И я побежал. За моей Викой. В конференц-зал. А из конференц–зала — в Викин кабинет. Но там её не оказалось. Ну, где может спрятаться в современном офисе разъяренная, словно тигрица, женщина? В туалете что ли?
Она и вправду была там. Била своими хрупкими кулачками кафель и ревела. Намного сильнее, чем в ночь после бракосочетания своей сестры и Кости.
— Знаешь… Я в тебя влюбилась. Недавно только это поняла. Дура… Ведь всё ваше семейство… Вы так похожи. Я понимаю… Инга, она никогда не изменится и всегда будет искать кого побогаче. Но… ты?!
— А что я? Вика, я просто люблю тебя. Пять лет. И ничего не ожидаю взамен. Точнее, не ожидал. До этой минуты.
Если бы вы знали, как приятно целовать любимую женщину и знать, что в ответ она целует именно тебя, а не кого-то другого. Это такое неописуемое счастье.
20 августа 2005 г.
P.S. Сегодня я думал о предстоящем Новом Годе и том, что же мне подарить моей Вике. Прошло чуть больше года, как мы вместе, а я могу точно сказать, что счастье – это просто жить. С любимой женщиной, дочерью и сыном под одной крышей. Слышать каждое утро их голоса и знать, что завтрашний день будет в точности похож на сегодняшний. Всё это для меня означает только одно — то, что счастье будет длиться вечно. Всю мою жизнь.
Оставить комментарий