В кипящем и пенящемся людском море, в котором каждый из нас плывет, по мере сил, кто-то на плоте, кто-то на яхте, кто-то на ледоколе, есть маленькие островки. Островки, на которые забрасывает женщин и мужчин, у которых не удалось плавание. Вернее, не так. Эти островитяне уверены, что плавание больше не принесет им ничего, кроме усталости и разочарования. Пару раз сходив ко дну, люди на острове разуверились в своих силах и не хотят больше ни моря, ни волн, ни воды. Они находят себе острова и создают там колонии. Острова эти Архипелага безнадежности носят разные названия…
…ЖЭКи. На эти острова волнами жизни нанесено очень много человеческого материала того самого свойства, при одном соприкосновении с которым обычного человека охватывает благоговейный трепет. И смотрит человек взглядом кролика в оплывшее лицо паспортистки или в мутные глазенки мастера. И паспортистка росточку маленького, метр в прыжке, и мастер такой весь захудалый, чахлый и испитый. Ан нет! Смотрит на них человек как на вершителей судеб, как на великанов громогласных, и они, паспортистки эти да мастера, сами вполне уверовали в то, что они таковыми «вершителями» и являются. И цедит тетка с жизнью неудавшейся слова-плевки сквозь зубы, брызгает всю свою злобу накопившуюся и яд свой, за ночь выделившийся, в посетителей.
Есть свои «любимые жертвы» у теток с копнами волос неопределенного цвета на плечах, оплывших жиром. Жертвы эти – те, кто послабее. Кто, развернувшись на каблуках, не пойдет прямиком к начальнику ЖЭКа, услыхав о 20 гривнах «за срочность» или о 50 гривнах «за сверхурочность». В жертвы записываются всевозможные «очкарики», доценты бывшие. «Чегой-то он раньше такой грамотный был? Чай, путевки получал да грамоты, пока я на заводе горбатилась!!!» — так, или примерно так, думает тетка. И отыгрывается на «очкарике» по полной. Он заикается, он раздавлен необходимостью платить эти 50 гривен. Его бюджет на самом деле очень нуждается в них, в этих деньгах. Да он обут в ботинки из дерматина стоимостью как раз в 50 гривен! Но платит. Привык. Привык, что его имеют. Кто — имеет «в виду» и плевать на него хочет. Кто – имеет в прямом смысле слова.
Тетка удовлетворена. Она добавила «копеечку» к своей зарплате в 500 гривен (а кто такие зарплаты придумывает?) и к тому же получила дозу так необходимого ей самоутверждающего бальзама да душу. И возвысилась как бы за счет того, что унизила…
…Троллейбусы, автобусы, маршрутки. Эти дрейфующие острова известны тем, что их коренные жители в большинстве своем разговаривают на странном наречии, коверкая слова, и игнорируют все возможные и невозможные правила построения предложений.
— Кто зашли, плотим за проезд!
Такими криками время от времени оглашаются острова, и пассажиры, коим необходимо доплыть на работу или на учебу, начинают сыпать мелочь в чумазую руку аборигенки. А аборигенка зла, а аборигенка скандала не боится. Она его ищет. Зачастую находит, и тогда средство передвижения оглашается отборной бранью, в которую выливается вся злость на несправедливость этого мира, заставившего ее, девушку, естественно, с претензией, но без образования и не прочитавшую за всю жизнь ни единой книги, ходить по салону, холодному или душному, протягивая немытую ладонь без маникюра…
В маршрутках все резче и злобнее. Там сидит за штурвалом паренек, приехавший из села непонятно какой области, и ждет, затаившись, своей минуты. Курит в окно (Пассажиры? Да плевать на них! Хай нюхают!), матерится на машины (Пассажиры? Да пошли они! Хай вуха закроют!), резко тормозит и в повороты вписывается в лучшем стиле «Формулы 1». Если в салоне падают, это вызывает у парня приятные ассоциации, он видит маму и папу в поле, видит родную хату и соседку Клаву. Если его кто-то о чем-то спрашивает, парень делает вид, что не слышит. И тогда, созерцая в зеркало озадаченное лицо пассажира, он наполняется таким чувством радости и счастья, как наполнялся много лет назад, когда повалил ту самую соседку Клавку на сеновал в грязном хлеву.
Но вот наступает минута! Та долгожданная минута, которой с затаенным сердцем ждал паренек, сидящий за штурвалом. В маршрутку входит инвалид! Ура! Сердце паренька из непонятно какой области ликует. Вот его звездный час. Он не торопится. Он хочет насладиться своим триумфом сполна…
— Платить будем? – спрашивает парень спустя пару минут.
— Я же вам показал удостоверение, — тихо, просящим голосом, который стал уже привычен всем ветеранам и инвалидам в нашей стране, говорит старик.
— У меня льготники есть уже, — отвечает парень.
Старик с видом приговоренного ожидает вердикта. Вердикт висит в воздухе. Пассажиры желтого острова-маршрутки оборачиваются на старика. Он съеживается. Островитянин-абориген торжествует…
…В океане под названием Киев есть множество островов, кишащих аборигенами, озлобленными на весь мир. На мир, сделавший их несчастными. На мир, не давший им того, чего, по их мнению, они заслуживали. Они ненавидят и живут своею ненавистью. Они питаются чужими страхами и упиваются унижением. Аборигены отыгрываются на себе подобных с наслаждением, достойным пера маркиза Де Сада. И доживают оставшиеся им годы в тумане своих непоколебимых убеждений, поставив во главе стола своего существования девиз – «Если я несчастен, так будьте и вы, уроды, несчастливы!»
Оставить комментарий